И, странное дело, перед взором Даши, словно нарисованные на учебном плакате, предстали внутренние органы мамаши. Причем девушка без особых усилий могла разобраться в исправности каждого органа. Тело, конечно, изношенно и имеет повреждения. Вон, и глаз выбит. Но в целом оно в относительном порядке. Как старые часы-ходики, которые нужно только почистить и смазать, и они вновь заработают. А из нутра вылезет кукушка и прокукует — который час. Остается только качнуть маятник. Но это-то как раз самое трудное. Нужно знать, как его качнуть.

Девушка закрыла глаза и сосредоточилась, чувствуя, что способна это сделать. Она не знала, откуда и как пришло это знание, но была уверена, что все получится как надо. Даша приблизилась к изголовью и положила маленькую прохладную ладошку на лоб старухи. Мертвецкого холода она не почувствовала, и это обстоятельство обрадовало ее.

Народ вокруг глухо зашумел.

— Ты чего это удумала?! — настороженно спросил Славка.

— Да, чего?! — вторил ему Валька.

— Не трогайте ее, ребята, — одернул близнецов Картошкин. — Пускай…

Даша не слышала ни шума, ни вопросов недавних соратников. Она старалась… Старалась изо всех сил. Вот он — маятник, или иначе, сердце. Но как вновь запустить его?

Неожиданно откуда-то со стороны, из, как ей показалось, заоблачных высей раздался голос. Вначале она решила — это Шурик. Но голос, хотя и имел знакомые интонации, казался совсем иным. Да и голосом-то его нельзя было назвать. Некто необъятный и непостижимый подсказывал ей, что нужно делать. Теперь она поняла. Поняла, а затем мысленно коснулась маятника. Механизм дрогнул, и ходики вновь затикали. Свеча повалилась на скрещенные пальцы. Мамаша шевельнула рукой, потом открыла единственный глаз…