Я думаю, что литературой должно именоваться то, что с большим и искренним удовольствием читают большинство людей, а не то, что считает литературой тот или иной литературовед или критик, будь у него семь пядей во лбу и три красных диплома. Народная любовь сама определяет чему быть, а чему не быть, чему называться литературой, а чему нет. Сердце не обманешь и ему не прикажешь. Чарскую читали, она была любимицей детей, подростков, и многих взрослых. Даже те, кто её ненавидел, поливал ядом и старался всеми силами вытравить из мира литературы, бессильно опускали руки в этих попытках. Показательны здесь недоумения одного из самых ярых её критиков - К.Чуковского: "Несмотря на презрение к Чарской, Чуковскому пришлось признать, что она добилась неслыханной популярности. По отчету одной детской библиотеки, книги Чарской в 1911 году были взяты 790 раз, при том что Жюля Верна брали всего 232 раза. Переписка Чуковского с читателями подтверждала эту статистику: «Не угнаться за ней старику Жюлю Верну! Сейчас передо мною 346 детских писем о различных прочитанных книгах, из них 282 письма (т. е. больше 80 процентов) посвящено восхвалению Чарской» ". А Самуил Маршак на Первом съезде советских писателей в своей речи о современной детской литературе сокрушался, что «убить Чарскую» оказалось сложным заданием. "Чуковский поддержал Маршака грубым и совершенно несправедливым отзывом: «Чарская отравляла детей тем же сифилисом милитаристических и казарменно-патриотических чувств»". Как жаль, что такие уважаемые и маститые литераторы тратили свой талант и время на приготовление обильного словесного яда! Впрочем, старая истина гласит, что "от избытка сердца говорят уста". Добрый человек не будет никого поливать грязью, обесценивать и унижать чужие труды, принесшие столько радости многим людям. Если же делает так, то значит что-то с ним самим не в порядке, какая-то червоточина есть в его собственной душе, откуда и проистекает эта горечь. Добрый же человек будет видеть доброе, и извлекать для себя доброе в трудах других людей. Как пчела извлекает нектар из цветка. Примечательны здесь слова Леонида Пантелеева, автора "Республики ШКИД, который "только к концу жизни осмелился признаться, что ребенком попал под очарование Чарской: «Сладкое упоение, с каким я читал и перечитывал ее книги, отголосок этого упоения до сих пор живет во мне – где-то там, где таятся у нас самые сокровенные воспоминания детства, самые дурманные запахи, самые жуткие шорохи, самые счастливые сны». Написав эти строки в 1979 году, Пантелеев попросил прощения, что не говорил о своей любви к Чарской раньше: «А я свидетельствую: любил, люблю, благодарен за все, что она мне дала, как человеку, следовательно, как писателю тоже»"
Единственное что понравилось, это описание жены : - "моя тупенькая Лидочка", "сердце у нее зыбковатое" . Это очень мило... Остальное и рядом не стояло с ПиН , хоть сто раз на него ссылайся. Я не нашла главного героя художником, рассматривающий свое преступление как акт искусства. Это самодовольный, самовлюбленный, самоуверенный, аморальный преступник.
Единственное что привлекло, это Набоковский слог, и прочтение на 5 с плюсом, конечно.
Ни чарская (не хочется писать эту фамилию с большой букы), ни автор, повторюсь, этого премерзкого рассказика, не имеют к слову "литература" никакого отношения. То, что советские школьники писали письма Ежову, не отменяет факта, что русская детская дореволюционная литература изобиловала абсолютно бездарными произведениям. В последние годы эта совсем уж было позабытая грязь стала обильно всплывать на поверхность. Прискорбно.
Лично мне и читать в свое время, и сейчас слушать про ванну было очень интересно. Спасибо вам большое за чтение не только этого рассказа, вообще всего цикла про Пиркса. Отдельное спасибо за то, что ничего не сокращали.
Единственное что привлекло, это Набоковский слог, и прочтение на 5 с плюсом, конечно.