После прочтения комментариев к рассказу я остался в недоумении. Это преподносится как глубокая социально-политическая сатира? Чопорные намёки на современных деятелей через искажённые фамилии? Не знаю, не знаю.
Мой ориентир — Чехов с его лаконичным гуманизмом, Гоголь с язвительным абсурдом, Салтыков-Щедрин с беспощадной аллегорией. Хаксли, Оруэлл, Замятин — мастера антиутопий, где каждая деталь работает на систему. Даже Сенека две тысячи лет назад обличал пороки так, что его тексты до сих пор звучат актуально — без намёков вроде «Мерзулина».
А герой-то чему удивляется? Если он ностальгирует по «чистому» прошлому, то явно забыл, как в его юность дворовые пацаны цитировали «Бригаду» вместо Платона. Или это тоже считалось высоким искусством?
Я согласен и не согласен с вами. Рассказ Кинга "Домашние роды" был опубликован в 1989 году — за год до "Лангольеров". Здесь мы видим эксперимент Кинга, не более того. Мне кажется, это отголосок того периода, когда писатель пытался выйти за рамки локального бытового ужаса в сторону чего-то более глобального. Неудачная проба пера.
И всё же меня печалит нынешнее положение дел — грустно наблюдать, как творец превращается в ремесленника.
Перед нами классический бункерный экшен — герои забираются в подвал, сталкиваются с чем-то жутким, едва выбираются обратно, а финал очевиден почти сразу. Сюжет держится на беготне и смене локаций, но без глубины или неожиданных поворотов. Если не устали от таких историй, может сойти как простое развлечение, но не более.
Кстати, забавно, как во всех подобных рассказах даже через десятки лет в заброшенных бункерах исправно работает аварийное освещение. Генераторы давно должны были заглохнуть, топливо — превратиться в труху, а провода — сгнить или быть съеденными грызунами. Но без этого не было бы и самого сюжета, так что приходится закрывать глаза на нестыковки.
Рассказ — крепкая троечка с плюсом, не больше. Пишет автор, вроде, грамотно, но так, будто боится отпустить слова в свободный полёт. Вместо русского размаха — суховатая быличка, будто пересказанная через силу. Мифологический ужас? Ну, если считать таковым пару каменных рож, выползающих из леса. Всё сводится к примитивному: пошли — не вернулись. Да хоть в четверостишье ужми:
Три дровосека в лес пошли —
Топоры наточили.
Но идолы из мглы
Их в чаще схоронили!
Понятие атома возникло в античности (V век до н. э.). Демокрит предложил идею, что материя состоит из мельчайших неделимых частиц — атомов (от греч. ἄτομος — "неделимый").
Рассказ довольно простой и предсказуемый. Неплохой, но явно проходной середнячок. После прослушивания остаётся несколько вопросов. Действие происходит между августом 1998 и августом 1999 года (упоминается нарастающее напряжение на Кавказе — намёк на Вторую Чеченскую). Однако с 1991 года были периоды относительной стабильности, несмотря на общий кризис. Почему такое специфичное производство не законсервировали раньше? Можно списать на разруху, но осадок остаётся. Второй момент — почему цех не "закрылся" сам раньше, если ЧП там случались и до этого (намёки на перестрелки и бегство)? Вряд ли охрана просто так вскрыла хранилище и начала палить по стенам — значит, были серьёзные причины. Почему система на них не отреагировала? И третий вопрос — отцу одного из персонажей на момент экспериментов было максимум 18 лет. Сомнительно, что у него уже был ребёнок. Значит, тот появился до развала СССР (9 класс ≈ 15 лет). Но даже если так — почему его вообще отпустили, учитывая слухи о расстрельных комнатах? Алкоголик, которым он стал — явно не "идеальный работник". [Spoiler]
В целом, рассказ оставляет ощущение недодуманности.
Спасибо Вам за добрые слова)
Готическая литература постоянно развивалась: классическая готика XVIII века к началу XIX века соединилась с романтизмом, сформировав романтическую готику (к этой традиции относятся произведения Мэри Шелли). Затем появилась викторианская готика (например, «Дракула» Стокера), а позднее — модернистская готика или неоготика (к которой относится данный рассказ).
Возможно: сверху вниз (от пупка ко лбу), затем справа налево (в перевёрнутом положении: право - это лево, а лево - право, напротив православного христианского порядка).
Благодарю Сергея за озвучку. Что касается самого рассказа, то я бы оценил его на натянутую четверку.
Лично мне становится скучно наблюдать за очередной историей о «ведре с крабами». Если мистические элементы и присутствуют, то их связь с существующими мифологическими сюжетами выглядит неоднозначной. Например, олень во многих легендах действительно выступает как негативный потусторонний персонаж — он заманивает путников и охотников в опасные чащи. Но вот образ ведьмы вызывает вопросы: почему он именно таков?
Есть ещё небольшое замечание к речи персонажей. Их постоянное мычание («но… аа… оо…») и невнятное перекатывание слов во рту скорее выбивает из процесса прослушивания, чем добавляет естественности. Было бы лучше, если бы автор просто написал: «…от сказанного в горле у него встал ком, и он лишь невнятно промычал в ответ». Впрочем, это не упрёк — просто данный приём слишком часто встречается у наших авторов.
P.S. Забавно слышать от заносчивого прокурора, интересующегося случайными связями и «беленькой», такое слово, как «мытарства».
Очень странно видеть такое распределение оценок — и ни одного комментария. Позволю себе стать первым.
Стефан Грабинский — яркий представитель современной готической литературы в её раннем, ещё формирующемся виде (он творил в начале XX века). Думаю, многие дизлайки рассказ получил именно из-за авторского стиля: неторопливого, насыщенного мистикой. Что, на мой взгляд, не совсем справедливо. Это всё равно что критиковать Клайва Баркера за избыточную жестокость в сплаттерпанке.
Не спорю, этот рассказ — не сильнейший в библиографии Грабинского («Безумный пастор» и «Самоубийство Павла Вырвы» куда мощнее). Однако он прекрасно передаёт одну из ключевых идей его творчества: монстры у Грабинского не столько буквальны, сколько метафоричны. Здесь ужас исходит не от поезда как такового, а от самой индустрии, от движения, от мистических сил, порождённых прогрессом.
Думаю, «польский Эдгар По» заслуживает того, чтобы его читали и слушали и в наше время.
Аббадон – весьма талантливый актёр озвучки с хорошо поставленным дикторским голосом и мастерским владением звуковыми эффектами. Однако порой его манера подачи диссонирует с авторским замыслом и рамками мира произведения. Например, мне сложно ассоциировать его глубокий, выразительный голос с персонажем-подростком, не достигшим 14 лет.
Что касается самой истории – она довольно типична для жанра отечественного ужаса: локальный, «давно известный» кошмар, соседствующий с героями. Аббадон же гораздо убедительнее звучит в повествованиях о неожиданном и непредсказуемом. Поэтому считаю, что у этого произведения может быть множество других вариантов озвучки.
Впрочем, подобные проекты – отличная возможность для начинающих чтецов попробовать свои силы и отточить мастерство
Максим Суслов, примите от меня благодарность за прекрасное прочтение. Сама книга оставила двойственное впечатление. С одной стороны, её сильные стороны — интересная локация в виде глухой горной деревушки на фоне эпохи Просвещения с её реформами, войнами и научными открытиями, рабочий, хоть и клишированный, сюжетный двигатель (Morbus Dei), а также хорошо прописанная завязка, которая сразу вовлекает в историю.
Однако минусы тоже бросаются в глаза. Главный герой слишком напоминает Мэри Сью: у него буквально всё получается с первого раза — будь то игры, управление санями, внимание девушек или победа над главным антагонистом. При этом в начале книги его едва не убивает обычный «гнилозубый крестьянин с вилами» (Геральт из Ривии курит в сторонке), что делает прогресс персонажа несколько неправдоподобным.
Ещё одна проблема — постепенная потеря атмосферы. Хотя намёки на суровую зимнюю реальность XVIII века присутствуют, их катастрофически мало, и они тонут в повествовании. Персонажи ведут себя слишком современно, что снижает ощущение историчности, хотя это, впрочем, распространённая проблема жанра. Таинственность, заявленная вначале (убитая корова, настороженность крестьян), быстро улетучивается, потому что сюжет слишком сосредоточен на бытовых действиях.
Динамика здесь явно преобладает над глубиной. События сменяют друг друга без пауз, не оставляя места для раскрытия второстепенных персонажей, которых и так слишком много. Порой кажется, что книга больше похожа на заготовку для боевика 2000-х, чем на продуманный псевдоисторическое триллер.
В итоге: читать можно, язык лёгкий и приятный, но если ждёте глубины, исторической достоверности или проработанного сеттинга, может разочаровать. На любителя.
Всегда обходил Стивена Кинга стороной — один взгляд на объём его магнум-опуса «Оно» заставлял глаза лезть на лоб. Но после «Четырёх сезонов» и «Зелёной мили» стало даже немного стыдно, что не познакомился с ним раньше.
Что касается этого произведения, то здесь я в очередной раз порадовался: нет ни пространных описаний, ни оборванных сюжетных линий. Всё объёмно, живо и цельно. Это, конечно, не современные электронные часы нынешних авторов, но и не готические напольные — скорее, добротные настенные... с кукушкой ;)
Если моя мысль всё ещё не ясна, попробую более прямой подход: Олег оставил весьма спорный комментарий. Вместо того чтобы разобрать критику образа женщины в рассказе, он обвинил в самодурстве всех женщин. Это всё равно, как если бы автор, комментируя криминальную хронику о "серийнике" Илье N, написал: «В принципе, вся суть людей по имени Илья — в одной этой истории». Нелепо и не по теме, согласны?
Схожесть и идентичность отражают разную степень одного качества.
Это можно сравнить с тем, как резекция (частичное удаление) и эктомия (полное удаление) относятся к хирургическим вмешательствам, но различаются по объёму.
Мужчины и женщины, будучи представителями одного биологического вида, обладают общей структурой нейронных связей. Это означает, что базовые модели поведения у них общие, а незначительные различия обусловлены главным образом социальными факторами, а не биологией.
Ничего страшного, приятно ознакомиться с чётко структурированным мнением. Очень часто ограничиваются разрозненными комментариями в духе «ну и муть» или «безоговорочно прекрасно».
Хотелось бы добавить, что отечественным авторам, затрагивающим языческую тематику, стоило бы чаще углубляться в славянскую низшую мифологию (сведения о высшей, увы, не сохранились — не нашлось своего Снорри Стурлусона). В качестве базиса можно назвать фундаментальный труд Сергея Максимова «Нечистая, неведомая и крестная сила» — поистине титанический этнографический сборник.
Складывается ощущение, что персонажи, ступив на путь героя, в определённый момент решают повернуть обратно. Отправились в путь, перешли в иной мир, пережили кризис — но то ли побоялись забрать награду, то ли просто не захотели искать. Да и само решение проблемы пришло будто само собой. Весь рассказ словно говорит: «Легко пришло — легко ушло. Проходи, не задерживайся».
Как же забавляют сказочные злодеи с их «Пока я тебя не съел, посиди и послушай мой злодейский план». Никакого простора для фантазии — всё напоказ.
Мой ориентир — Чехов с его лаконичным гуманизмом, Гоголь с язвительным абсурдом, Салтыков-Щедрин с беспощадной аллегорией. Хаксли, Оруэлл, Замятин — мастера антиутопий, где каждая деталь работает на систему. Даже Сенека две тысячи лет назад обличал пороки так, что его тексты до сих пор звучат актуально — без намёков вроде «Мерзулина».
А герой-то чему удивляется? Если он ностальгирует по «чистому» прошлому, то явно забыл, как в его юность дворовые пацаны цитировали «Бригаду» вместо Платона. Или это тоже считалось высоким искусством?
И всё же меня печалит нынешнее положение дел — грустно наблюдать, как творец превращается в ремесленника.
Кстати, забавно, как во всех подобных рассказах даже через десятки лет в заброшенных бункерах исправно работает аварийное освещение. Генераторы давно должны были заглохнуть, топливо — превратиться в труху, а провода — сгнить или быть съеденными грызунами. Но без этого не было бы и самого сюжета, так что приходится закрывать глаза на нестыковки.
Три дровосека в лес пошли —
Топоры наточили.
Но идолы из мглы
Их в чаще схоронили!
В целом, рассказ оставляет ощущение недодуманности.
Готическая литература постоянно развивалась: классическая готика XVIII века к началу XIX века соединилась с романтизмом, сформировав романтическую готику (к этой традиции относятся произведения Мэри Шелли). Затем появилась викторианская готика (например, «Дракула» Стокера), а позднее — модернистская готика или неоготика (к которой относится данный рассказ).
Лично мне становится скучно наблюдать за очередной историей о «ведре с крабами». Если мистические элементы и присутствуют, то их связь с существующими мифологическими сюжетами выглядит неоднозначной. Например, олень во многих легендах действительно выступает как негативный потусторонний персонаж — он заманивает путников и охотников в опасные чащи. Но вот образ ведьмы вызывает вопросы: почему он именно таков?
Есть ещё небольшое замечание к речи персонажей. Их постоянное мычание («но… аа… оо…») и невнятное перекатывание слов во рту скорее выбивает из процесса прослушивания, чем добавляет естественности. Было бы лучше, если бы автор просто написал: «…от сказанного в горле у него встал ком, и он лишь невнятно промычал в ответ». Впрочем, это не упрёк — просто данный приём слишком часто встречается у наших авторов.
P.S. Забавно слышать от заносчивого прокурора, интересующегося случайными связями и «беленькой», такое слово, как «мытарства».
Стефан Грабинский — яркий представитель современной готической литературы в её раннем, ещё формирующемся виде (он творил в начале XX века). Думаю, многие дизлайки рассказ получил именно из-за авторского стиля: неторопливого, насыщенного мистикой. Что, на мой взгляд, не совсем справедливо. Это всё равно что критиковать Клайва Баркера за избыточную жестокость в сплаттерпанке.
Не спорю, этот рассказ — не сильнейший в библиографии Грабинского («Безумный пастор» и «Самоубийство Павла Вырвы» куда мощнее). Однако он прекрасно передаёт одну из ключевых идей его творчества: монстры у Грабинского не столько буквальны, сколько метафоричны. Здесь ужас исходит не от поезда как такового, а от самой индустрии, от движения, от мистических сил, порождённых прогрессом.
Думаю, «польский Эдгар По» заслуживает того, чтобы его читали и слушали и в наше время.
Филипп, спасибо за прочтение!
Что касается самой истории – она довольно типична для жанра отечественного ужаса: локальный, «давно известный» кошмар, соседствующий с героями. Аббадон же гораздо убедительнее звучит в повествованиях о неожиданном и непредсказуемом. Поэтому считаю, что у этого произведения может быть множество других вариантов озвучки.
Впрочем, подобные проекты – отличная возможность для начинающих чтецов попробовать свои силы и отточить мастерство
Однако минусы тоже бросаются в глаза. Главный герой слишком напоминает Мэри Сью: у него буквально всё получается с первого раза — будь то игры, управление санями, внимание девушек или победа над главным антагонистом. При этом в начале книги его едва не убивает обычный «гнилозубый крестьянин с вилами» (Геральт из Ривии курит в сторонке), что делает прогресс персонажа несколько неправдоподобным.
Ещё одна проблема — постепенная потеря атмосферы. Хотя намёки на суровую зимнюю реальность XVIII века присутствуют, их катастрофически мало, и они тонут в повествовании. Персонажи ведут себя слишком современно, что снижает ощущение историчности, хотя это, впрочем, распространённая проблема жанра. Таинственность, заявленная вначале (убитая корова, настороженность крестьян), быстро улетучивается, потому что сюжет слишком сосредоточен на бытовых действиях.
Динамика здесь явно преобладает над глубиной. События сменяют друг друга без пауз, не оставляя места для раскрытия второстепенных персонажей, которых и так слишком много. Порой кажется, что книга больше похожа на заготовку для боевика 2000-х, чем на продуманный псевдоисторическое триллер.
В итоге: читать можно, язык лёгкий и приятный, но если ждёте глубины, исторической достоверности или проработанного сеттинга, может разочаровать. На любителя.
Что касается этого произведения, то здесь я в очередной раз порадовался: нет ни пространных описаний, ни оборванных сюжетных линий. Всё объёмно, живо и цельно. Это, конечно, не современные электронные часы нынешних авторов, но и не готические напольные — скорее, добротные настенные... с кукушкой ;)
«Пираты-призраки» были созданы уже после Викторианской эпохи, но органично вписываются в её литературную традицию и стилистические приёмы
Это можно сравнить с тем, как резекция (частичное удаление) и эктомия (полное удаление) относятся к хирургическим вмешательствам, но различаются по объёму.
Мужчины и женщины, будучи представителями одного биологического вида, обладают общей структурой нейронных связей. Это означает, что базовые модели поведения у них общие, а незначительные различия обусловлены главным образом социальными факторами, а не биологией.
Хотелось бы добавить, что отечественным авторам, затрагивающим языческую тематику, стоило бы чаще углубляться в славянскую низшую мифологию (сведения о высшей, увы, не сохранились — не нашлось своего Снорри Стурлусона). В качестве базиса можно назвать фундаментальный труд Сергея Максимова «Нечистая, неведомая и крестная сила» — поистине титанический этнографический сборник.
Складывается ощущение, что персонажи, ступив на путь героя, в определённый момент решают повернуть обратно. Отправились в путь, перешли в иной мир, пережили кризис — но то ли побоялись забрать награду, то ли просто не захотели искать. Да и само решение проблемы пришло будто само собой. Весь рассказ словно говорит: «Легко пришло — легко ушло. Проходи, не задерживайся».
Как же забавляют сказочные злодеи с их «Пока я тебя не съел, посиди и послушай мой злодейский план». Никакого простора для фантазии — всё напоказ.